Анатолий Харьковский.

Южный российский регион – Ростовская область – один из многонациональных и сложных субъектов Российской Федерации. Восемь лет назад здесь была учреждена должность областного омбудсмена.

Первым и пока единственным Уполномоченным по правам человека в этой области является Анатолий Харьковский, который до того как стать главным государственным правозащитником, в течении десяти лет возглавлял Прокуратуру Ростовской области.

А.И. Харьковский (справа) на приеме у Губернатора Ростовской области В.Ю. Голубева

Фасад здания, где расположен институт Уполномоченного по правам человека в Ростовской области

А.И. Харьковский

Институт областного омбудсмена и располагается в центре города Ростов-на-Дону по адресу: проспект имени Михаила Нагибина, 31Б. На полукруглой фасадной части одноэтажного пристроенного к многоэтажному жилому дому, административного здания крупными объёмными буквами указано название государственного органа: «Уполномоченный по правам человека в Ростовской области». Так как здание расположено на пересечении нескольких больших улиц, то ярко-золотистая надпись видна со всех сторон, хотя более-менее целостно ее можно прочитать лишь со строго противоположной к входу в здание стороны.

В день нашей встречи с Уполномоченным по правам человека Анатолием Харьковским он представил свой ежегодный доклад на внеочередном заседании областного законодательного органа.

Разговор с ним в его просторном кабинете мы начали, естественно, с его ежегодного доклада.

— Анатолий Иванович, какие вопросы интересовали депутатов по Вашему докладу?

— Депутатов интересует все. В своем выступлении я сконцентрировал их внимание на те существующие проблемы, которые препятствуют жителям области полноценно реализовывать свои права. Многим, конечно, хочется услышать только хорошее. На заседаниях комитетов Законодательного Собрания депутаты так и спрашивают: «У нас так много сделано, а Вы не говорите об этом». По медицине, например. В целом, конечно, много положительного, но если люди жалуются, значит не все сделано. «А сколько удовлетворенных жалоб?», — спрашивают. «Меня это меньше всего интересует», — отвечаю я, — «Вы сделайте так, чтобы люди не жаловались». Вообще самое главное в докладе Уполномоченного по правам человека заключается в том, чтобы «зацепить» тех, кто отвечает за тот или иной участок работы. Дать повод для размышления и поиска решений существующих проблем. Если чиновники проявляют интерес к деятельности Уполномоченного, значит он не зря поработал. А если после его выступления была улучшена ситуация, отношение к конкретному человеку, значит институт развивается в нужном направлении.

— Вы первый Уполномоченный по правам человека в Ростовской области и уже девять лет выполняете эту нелегкую функцию посредника между чиновниками и простыми гражданами. За это время сменились депутаты, губернатор. Какое у Вас ощущение, органы власти, проявляют интерес к институту Уполномоченного по правам человека в Ростовской области?

— Безусловно. Скажу больше. С каждым годом повышается интерес к институту Уполномоченного по правам человека в нашем регионе. Я разговаривал со своими коллегами из других регионов, у них такая же ситуация.

— Может на это повлияла Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Элла Памфилова, которая на днях перешла на работу в Центральную избирательную комиссию РФ?

— И Элла Памфилова и ее предшественник Владимир Лукин сделали многое для развития института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

— Кстати, кого Вы видите в качестве наиболее приемлемого кандидата на эту должность?

— Даже не хочу гадать. Решать должна федеральная власть. Но он не должен быть политизированным и превращать институт Уполномоченного по правам человека в митинговую площадку.

— Как строится работа омбудсмена с фракциями Законодательного Собрания?

— В Законодательном собрании представлены три фракции от трех партий: «Единой России», «Справедливой России» и « КПРФ». Если меня приглашают, то я участвую на заседаниях всех из них. Для меня не важно название фракции: будто это КПРФ, где всего пять депутатов, или «Единая Россия», у которой подавляющее большинство. Я не вхожу ни в какую партию, но готовь обсуждать с ними все те вопросы, которые реально затрагивают права и свободы жителей нашего региона.

— В партии не состояли?

— Нет. Поэтому мне не приходилось приостанавливать свою деятельность на время исполнения своих обязанностей Уполномоченного по правам человека, как это требуется законом. И вообще, я не очень воспринимаю партийную дисциплину. Если, например, я не согласен с чем-то, которое поддерживает «моя» партия, то почему я должен проголосовать так, как это требует она.

— Политика – командная игра, поэтому, наверное.

— Тем не менее я считаю, что если у депутата есть свое мнение, то он должен иметь право проголосовать за тот или иной закон исходя из интересов своих избирателей, а не партии. Человек должен иметь свое мнение, — поэтому Уполномоченный должен быть независим от какого-либо партийного влияния.

— Вы считаете себя независимым Уполномоченным по правам человека?

— Да. Мне никто не дает указаний, как относиться к тому или иному обращению.

—  Первый раз Вас предложил на должность Уполномоченного по правам человек один губернатор, второй раз – другой?

— Переизбрание меня на второй срок в 2012 году произошло для меня неожиданно, так как думал, что назначенный на должность Губернатора Ростовской области Василий Юрьевич Голубев предложит другую кандидатуру. Но, к окончанию моего первого пятилетнего срока в этой должности, он сказал мне, что общественность неплохо отзывается о моей работе, поэтому он будет вносить мою кандидатуру в Законодательное собрание для переизбрания на второй срок, что и было сделано. Я рад, что он, как и его предшественник в этой должности Владимир Федорович Чуб, относится к институту Уполномоченному по правам человека, как к важному механизму для выявления проблемных вопросов, относящихся к соблюдению прав человека и их решения.

— Как часто Вы встречаетесь с Губернатором?

— Официально, при представлении своих ежегодных докладов. Но иногда возникают проблемы, которые не решаются, и тогда я могу идти к Губернатору. Недавно встречался, например, по вопросу нарушения прав граждан при долевом строительстве дома. По данному делу было судебное решение. Но когда на чашу весов ставишь участников процесса, то видно, что пострадавших на порядок больше, чем выигравших. Необходимо было вмешательство губернатора, чтобы стороны заключили мировое соглашение, что и было сделано.

— Вместе с тем, закон есть закон.

— Это понятно. Но если администрация не смогла своевременно воспрепятствовать нарушению прав граждан, то она обязана найти пути выхода. Ведь все компетентные органы видели, что собственник при строительстве нарушает закон: оформил землю на строительство индивидуального дома, а построил многоквартирный дом. Люди ничего не подозревая, вступили в долевое строительство, оформили кредиты, внесли материнский капитал. Если власть проглядела, значит она обязана помочь тем, кто поверил в ее официальные бумаги. Сейчас мы создали согласительную комиссию для оценки всех аналогичных случаев путем их детального изучения. Хочу также отметить, что ознакомившись с докладом, губернатор тут же дает поручения своим заместителям по тем вопросам, которые поднимаются в докладе.

— С депутатским корпусом также взаимодействуете?

— Встречи с депутатами происходят постоянно. Я регулярно участвую в заседаниях законодательного собрания и комитетов при обсуждении законопроектов, касающихся прав и свобод человека. Даю свои заключения на такого рода нормативные правовые документы.

— А у вас есть право законодательной инициативы?

Нет. И я считаю, что право законодательной инициативы не имеет столь большого значения для Уполномоченного по правам человека, если он активно взаимодействует с депутатами. У нас нет проблем внести тот или иной законопроект с помощью депутатов. Мало того, если мы вносим законопроект через другие субъекты права законодательной инициативы, то активно участвуем в его обсуждении на заседании профильного комитета.

— Насколько важны личные отношения Уполномоченного по правам человека с представителями органов власти?

— Они имеют большое значение. Все же у нас большинство обращений связано с реализацией социальных и материальных прав граждан. А при отсутствии у Уполномоченного властно-распределительных полномочий, решать эти проблемы невозможно. Вот и приходится на всех уровнях объяснять и доказывать свою точку зрения, писать письма. Благодаря этому удается решить многие вопросы. Другого пути нет, к сожалению. Исходя из этого я строю свои взаимоотношения с представителями органов власти так, чтобы решить возникшие проблемы людей, а не удовлетворять свои амбиции.

— В какой форме представляете свой доклад в органы власти?

— В электронной версии, так как весь документооборот осуществляется в электронной форме.

— В печатной форме в виде сверстанной печатной продукции больше не выпускаете?

— Нет и воспринимаю это новшество с облегчением. Заодно экономим бюджетные средства, которые раньше уходили на изготовление доклада в виде книги.

— В прошлом году Вы принимали активное участие по вопросам защиты прав беженцев из Восточной Украины.

— Наша область стала перевалочным пунктом для беженцев. Год назад к нам приезжал представитель Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Российской Федерации Баиса Вак-Войя, который является со-организатором также Астраханской конференции 19-20 апреля текущего года. Он мне предложил вместе с ним съездить в лагерь беженцев, откуда я как раз вернулся накануне. Я ему говорю: «Беженцы у нас, и кормлены, и обеспечены крышей над головой. Вы лучше займитесь тем, чтобы решить те проблемы, которые делают людей беженцами». Я ему практически передал слова беженцев, которые обозлены, что никто не решает главную проблему, из-за которой они оказались вне своих домов. Вот о чем надо говорить.

— СМИ писали, что Вы и с украинской летчицей Надеждой Савченко встречались, которая содержалась у вас во время судебного процесса над ней и сейчас находится как осужденная.

— Да, я дважды встречался с ней. Второй раз по просьбе тогда еще Уполномоченного по правам человека в РФ Эллы Памфиловой. И сотрудник моего аппарат ездили к ней. Я долго с ней разговаривал, как раз в то время, когда она объявила сухую голодовку. Я старался объяснить ей, что у судебного процесса свои правила. И голодовкой нельзя его изменить. Надо дождаться судебного решения, а после этого действовать в рамках правовых процедур. Кажется, она все воспринимала вполне адекватно. Она следила за своим здоровьем, занималась физическими упражнениями и выглядела вполне здоровой, хотя, как мне сообщили в СИЗО, от еды отказывалась. Принимала только какие-то витаминизированные напитки, которые ей привозили из консульства Украины.

— Вместе с тем, правозащитные организации были тревогу. А как у Вас складываются взаимоотношения с некоммерческим сектором региона?

— Самые тесные отношения складываются с Общественно-наблюдательной комиссией области, так как это предусмотрено законом. Проводим совместные осуждения вопросов, советуемся… Мы участвовали в формировании нового состава ОНК. Если у них возникают какие-то вопросы к управлению федеральной службы исполнения наказания по области, то они могут обращаться к нам за помощью и мы их решаем. ОНК – это одна из НКО, с которыми у нас есть общий интерес.

— Я понял. ОНК все же системная организация, а как с другими?

— Остальные не проявляют особого интереса к сотрудничеству. Бегать, искать их мы тоже не можем. Наша деятельность четко регламентирована законом. Конечно, если их права кто-то будет нарушать, полиция, другие органы власти, и они об этом сообщат нас, то мы будем заниматься ими. Вместе с тем, мы сотрудничаем с представителями «Союза женщин»: время от времени обращается к нам «Солдатские матери» и мы решаем общие задачи по ходу их возникновения.

— А Общественный совет при Уполномоченным по правам человека имеется?

— Общественного совета у нас нет. Возможно покажется удивительным, но я не вижу в этом необходимости. У нас есть закон, который не дает нам права затрагивать вопросы, не входящие в компетенцию Уполномоченного. А у людей, входящих в общественный совет будут разные интересы, в том числе партийные, поэтому мне бы не хотелось быть втянутым в разборки между ними, чтобы потом не обвиняли меня, что я поддержал того или другого, власть или оппозицию. Что же касается рассмотрения обращений граждан, то при их рассмотрении мы вполне обходимся без совета общественников.

— Ведь есть еще Общественная палата области. Полагаю, что с ними тоже взаимодействуете?

— С Общественной палатой у нас тоже сложились деловые отношения. Они меня приглашают на свои заседания, и я с удовольствием участвую, если рассматриваемый вопрос является актуальным с точки зрения защиты прав и свобод человека на территории нашей области. В ее состав входят авторитетные ученые, специалисты с которыми можно обмениваться мнениями. Я в обязательном порядке отправляю в Общественную палату свой доклад, как и она мне. Все это прописано в законе.

— Анатолий Иванович, Вы являетесь первым и пока единственным Уполномоченным по правам человека в Ростовской области. В настоящее время институт действует так, как Вы установили в рамках действующего законодательства. Как этот институт будет работать после Вас, покажет время. Но если посмотреть на это дело несколько со стороны, то как Вам кажется, созданный вами институт нашел свое место в системе общественно-властных отношений?

— Если посмотреть абстрагировано на деятельность института Уполномоченного по правам человека на территории субъектов, то парой может показаться, что мы делаем вторичную работу. Не имея властных полномочий, мы решаем многие вопросы с помощью власти. С другой стороны, ежегодно к нам поступает три с половиной тысячи обращений. Куда еще люди могут обратиться, если их не устраивает, как к ним относятся властные структуры? Конечно, мы нужны. Мы нужны, чтобы выслушать каждого и, если есть основание, способствовать восстановлению прав граждан.

— Вы посчитали, сколько процентов обращений удается решить положительно?

— Примерно 12 процентов. Во время встречи с депутатами они тоже спрашивали: «много это или мало?» Смотря, как посмотреть. Когда-то я спорил по этому вопросу с Уполномоченным по правам человека в Якутии Федорой Захаровой. Она говорила, что положительно решает 80 процентов обращений. Этого не может быть. Для сравнения скажу, что прокуратура удовлетворяет 8 процентов обращений к ней, имея властно-распределительные функции. К нам ведь идут после всех инстанций: прокуратуры, суда, органов исполнительной власти. Теперь решайте сами: 12 процентов много это или мало. Куда мы обращаемся в защиту заявителей? В те же органы, обращая их внимание на какие-то обстоятельства. Кроме того, мы же остальным не отказываем, а разъясняем что можно, а что нельзя. Если судебное решение вступило в силу, тогда говорим, что все, опоздали. В некоторых случаях подсказываем как дальше действовать. Помогаем людям выйти из той ситуации, в которой она оказалась. Это очень важно. Иногда достаточно объяснить человеку, как ему надо действовать, и он находит пути выхода из кризисной ситуации. Если все эти рекомендации и консультации отнести к положительным решениям, то возможно и можно дотянуть до 80 процентов. Учитывая все эти обстоятельства, я считаю, что институт уполномоченного по правам человека нужен. Ведь ни у каждого человека есть средства на адвоката.

— Прокурорский опыт помогает Уполномоченному по правам человека?

— Безусловно. Поэтому мнение о том, что прокуроры только умеют судить и обвиняет, несправедливо. В данном случае также я имею ввиду и других прокурорских работников.

— Куда ходил советский человек в таких случаях?

— В партию.

— Сегодня партий больше.

— Та партия была единственная и руководящая согласно конституции. Тогда сказал первый секретарь, как в анекдоте «люминый», а не «алюминий», значит так и есть. Стоило ему поднять трубку, и все решилось бы. Сейчас бывают случаи, что даже администрация не может вмешиваться, чтобы ее не обвиняли в превышении полномочий. Например, когда дело касается частной собственности. Уволили человека из акционерного общества, например, но все по закону и корпоративным правилам.

Отведенный час для беседы с Уполномоченным по правам человека в Ростовской области Анатолием Харьковским прошел быстро. Дальше мне надо было перейти в другой конец здания, где я должен был встретиться с Уполномоченным по правам ребенка в Ростовской области Ириной Черкасовой. Увидев мое беспокойство и постоянное переглядывание на часы, Анатолий Иванович взял на себя инициативу: позвонил детскому омбудсмену и попросил у нее немного времени для окончания нашей беседы.

После этого мы продолжили разговор.

— Люди ходят к Уполномоченному, порой не зная его полномочия. Как вы поступаете с такими заявителями, которые не по адресу?

— Я никому не отказываю в приеме. Если человек пришел, значит он нуждается в помощи. Государство поручило мне защищать каждого. Значит я должен найти нужные слова и советы для каждого. Если вопрос не относится к моей компетенции, то я смогу, по крайней мере, подсказать, куда обратиться, о чем я говорил выше. Иногда приходится давить на совесть тех, кто может помочь человеку. Для этого надо найти нужные слова. Часто это помогает. Ведь для предпринимателя или политика тоже важно, что его работу оценивают по достоинству. Единственное, куда не могу себе позволить обращаться – это суд, тем более когда решение вступило в законную силу.

— Но суды ведь тоже ошибаются.

— Это уже другой вопрос. Для этого существует специальная процедура обжалования судебных решений. Все надо делать вовремя.

— Говорят, к юристу надо обращаться до суда, а не после него. То же самое можно сказать про Уполномоченного по правам человека, не зря существует норма о том, что нарушение прав человека должно было иметь место не позже одного года со дня, когда стало известно о нарушении прав человека.

— В некоторых случаях от расторопности человека зависит очень многое.

Завершив на этом беседу с Уполномоченным по правам человека в Ростовской области, я поблагодарил его и с его помощником через какой-то турникет направился на встречу с Уполномоченным по правам ребенка в Ростовской области Ириной Черкасовой.