Как известно, институт Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации или, говоря на европейский манер, Омбудсмана весьма молод. Его, с полным на то основанием, можно назвать дитем новой России.

Когда мы говорим об институте, то необходимо пояснять, о чем идет речь.

Он создан в Российской Федерации на федеральном уровне, а также в 59 [1] субъектах Российской Федерации, то есть на региональном уровне. Иерархии подчиненности (вертикали) между ними нет.

Часто термин «институт Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» используется как обобщающий. В данном случае, в названии статьи вложен именно этот смысл.

Что касается законодательных основ деятельности института Уполномоченного по правам человека, то на сегодняшний день они не является достаточными, имеются многочисленные пробелы, во многом нормы противоречивы, что особенно видно при сравнительном анализе законотворчества в этой сфере региональных законодателей.

На первый взгляд, при всем разнообразии законодательных подходов, в основе регулирования продолжает оставаться определенный набор основополагающих принципов, где конечным итогом является закрепление правового статуса Уполномоченного по правам человека.

Казалось бы, при общих подходах должны были бы быть и общие результаты. Но, так ли это? Практика показывает обратный процесс.

Дело в том, что у различных законодателей различное понимание правового статуса Уполномоченного по правам человека. Если на ранней стадии учреждения региональных институтов таких различий были единицы, что продиктовано было тем, что региональные законы мало чем отличались от федерального конституционного закона, то на данный период времени, по истечении двенадцати лет, различия стали очевидными. Ряд основополагающих принципов, закрепленных ранее в законах, претерпели существенные изменения, а некоторые даже стали игнорироваться вовсе. Например, общепризнанный в цивилизованном демократическом обществе принцип ограничения пребывания на должности Омбудсмана более двух сроков подряд.

Почему это происходит? Ответ простой – отсутствие концепции института Уполномоченного по правам человека в России, и её законодательного закрепления на федеральном уровне.

Сказанное всецело подкрепляется нижеприведенным историческим и законодательным анализом.

Учреждение федерального института Уполномоченного по правам человека: политические обстоятельства и мотивы, правовые основы деятельности

Впервые тезис о необходимости учреждения «парламентского уполномоченного по правам человека» был закреплен в статье 40-й Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 года[2]. Предполагалось, что на него будет возлагаться парламентский контроль за соблюдением прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации. Он должен был назначаться Верховным Советом РСФСР сроком на 5 лет, быть подотчетен ему и обладать той же неприкосновенностью, что и народный депутат РСФСР. Полномочия и порядок осуществления деятельности должен был устанавливаться законом.

Следует отметить, что модель парламентского Омбудсмана является общепринятой во всем мире, она является основной для построения концепции большинства действующих национальных институтов.

В последующем, текст Декларации и норма о парламентском уполномоченном по правам человека была включена в проект Конституции РСФСР 1978 года[3], но, после ее принятия Съездом народных депутатов Российской Федерации, оказалось, что единственная сороковая статья, касающаяся института, была исключена. Аналогично произошло и с новой Конституцией Российской Федерации 1993 года[4], в которой Декларация без сороковой статьи составила ее вторую главу.

Идея парламентского уполномоченного по правам человека так и не была воплощена в жизнь. Причиной тому стали известные политические разногласия, имевшие место между Президентом России Ельциным Б.Н. и Верховным Советом России, а также боязнь, что эту должность займет ставленник национал — коммунистического большинства[5]. На смену ей была предложена иная модель – независимый Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации, которая предполагала уже другой его правовой статус.

В действующей Конституции России имеется единственное упоминание об Уполномоченном по правам человека. В п. «е» ч.1 ст. 103 Конституции Российской Федерации, касающейся полномочий Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, сказано, что она производит его назначение. Там же установлено, что Уполномоченный по правам человека действует в соответствии с федеральным конституционным законом.

Конечно, этого упоминания не достаточно для определения его организационно-правового статуса, но, тем не менее, и оно дает законное основание считать должность конституционной.

В дальнейшем был принят федеральный конституционный закон Российской Федерации от 26.02.1997 г. № 1-ФКЗ «Об уполномоченном по правам человека в Российской Федерации»[6].

Проект закона был подготовлен Ковалёвым С.А. совместно с группой депутатов и европейскими юристами[7]. Однако, надо полагать, в окончательном принятом варианте первоначальная идея претерпела значительные изменения.

На тот период, Ковалёв С.А., депутат Государственной Думы (фракция «Выбор России»), бывший диссидент, был первым Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации, которую он совмещал с должностью председателя комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации. Его назначение на должность Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации было произведено Государственной Думой первого созыва 17 января 1994 года в рамках «пакетного соглашения» о разделении постов между фракциями еще до принятия закона. Государственная Дума исходила из принципа прямого действия Конституции России.

Вскоре был издан Указ Президента РФ, который установил, что до принятия соответствующего конституционного закона такое совмещение должностей является нормой[8].

Резюмируя вышесказанное, полагаю необходимым отметить, что ныне действующий институт приобрел независимость от всех ветвей власти в сложной политической борьбе, естественно, это породило множество правовых пробелов в установлении его статуса, что в свою очередь вызвало существующие проблемы в настоящее время.

В появлении института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации имеется логика, если исходить из Конституции России, её главы второй «Права и свободы человека и гражданина» и главы третьей «Федеральное устройство» в части статей 71, 72 о разделении предметов ведения.

Напомню, глава вторая устанавливает правовые основы личности и обязанности государства по созданию гарантий защиты прав и свобод человека, а статьи 71 и 72 относят регулирование прав и свобод к компетенции федерации, а их защиту к совместному ведению.

Развитие конституционных положений о правах человека получило новый импульс с принятием законов Российской Федерации от 28.11.1991 г. № 1948-1 «О гражданстве в Российской Федерации»[9] и от 25 июня 1993 г. N 5242-I «О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации»[10]. Но, не смотря на эти прогрессивные и, можно сказать, революционные меры, определенному кругу политиков и правозащитников, особенно бывшим диссидентам, все же было очевидным, что отсутствуют некоторые звенья в цепи, которые позволили бы государству полноценно выполнять свою функцию по защите прав человека[11]. Иными словами, имевшиеся государственные институты были не столь эффективны, как того требовало время. Именно в 90-х годах многие из этих лиц оказались у власти в России, в том числе и Ковалёв С.А[12].

Конституция Российской Федерации не единственное обстоятельство появления в России Омбудсмана. Было и другое, более прагматичное и понятное для многих представителей на тот период новой российской власти, – желание вступить в Совет Европы. Для этого необходимо было соответствовать европейским стандартам, среди которых наличие на национальном уровне института по защите прав человека[13].

Так в России возник институт Уполномоченного по правам человека (Омбудсмана), не совсем для неё традиционный и для широкого круга людей не совсем понятный, который наряду с другими государственными институтами, такими как суд и прокуратура, должен был стать своего рода специализированным инструментом в деле защиты прав и свобод человека и гражданина.

Концептуально, он является посредником между властью и человеком, не подменяет деятельность других государственных органов, а лишь толкает их на выполнение установленных для них законом функций в интересах обратившегося лица. При этом сам институт Уполномоченного по правам человека не входит ни в одну из ветвей власти, не наделен административно распорядительными функциями.

Его модель была скопирована с западных образцов и «импортирована как инновация в Россию»[14] с надеждой на дальнейшую адаптацию. Произошло это или нет – предмет для исследования, но не в рамках данной статьи.

Учреждение института Уполномоченного по правам человека в субъектах Российской Федерации: политические обстоятельства и мотивы, правовые основы деятельности

Если с правовым статусом федерального Уполномоченного по правам человека более или менее ясно, хотя пробелов и там предостаточно, то в отношении Уполномоченного по правам человека в субъекте Российской Федерации (регионального), все гораздо сложнее и проблематичнее.

Правовой основой его учреждения, как принято считать, является статья 5-я федерального конституционного закона «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации», которая устанавливает, что «в соответствии с конституцией (уставом), законом субъекта Российской Федерации может учреждаться должность Уполномоченного по правам человека в субъекте Российской Федерации». Во всех субъектах приняты специальные законы об Уполномоченном по правам человека в данном субъекте.

О необходимости внесения положений об институте в конституции или уставы, единого подхода нет, поэтому где-то это сделали, а другие не посчитали это нужным. По нашему мнению делать это необходимо исходя, как минимум, из двух составляющих: любой созданный государственный орган и его правомочия должны быть в основном законе субъекта; проводимая работа, так или иначе, заставит законодателей сформулировать основные концептуальные принципы в том числе и организационно-правовой статус.

Если исходить из Конституции России и федеративного устройства нашего государства, то каждый субъект Российской Федерации вправе самостоятельно принимать решение учреждать ему или нет государственный орган своего уровня, приняв соответствующий закон об Уполномоченном по правам человека.

Подтверждением сказанному служит то, что этим правом в некоторых субъектах воспользовались еще до принятия конституционного закона. В апреле 1996 года был принят закон Республики Башкортостан «Об Уполномоченном по правам человека», а двумя месяцами спустя появился закон «Об Уполномоченном по правам человека Свердловской области». Кстати, это единственный закон, который до настоящего времени в названии не имеет предлога «в».

На наш взгляд, именно статья конституционного закона является наглядным показателям того, как политика попрала Закон.

Как пишет бывший Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Олег Орестович Миронов (1998-2004 г.г.), на момент принятия закона – Депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, в первоначальном варианте предусматривались полномочные представители федерального Уполномоченного по правам человека в регионах. Этого не пожелали члены Совета Федерации, членами которого в то время были главы субъектов и председатели законодательных органов, так как назначение происходило бы в Москве[15].

В качестве компромисса, норма статьи 5-й была сформулирована таким образом, что в регионах могут учреждаться свои собственные институты. Их финансирование осуществляться из средств самого субъекта Российской Федерации.

Так был решен концептуальный вопрос, касающийся правового статуса регионального института, еще на стадии проекта закона, без учета мнения парламентов субъектов Российской Федерации, как это должно было бы быть в правовом, демократическом и федеративном государстве.

С точки зрения политической наличие данной статьи – положительный момент, так как, не смотря на противоречивость статуса, был дан ясный сигнал с Кремля в регионы, что институт Уполномоченного по правам человека можно учреждать. Но, с другой стороны, поскольку норма не была императивной, то региональной власти было ясно, что процесс не обязательный и Кремлем не контролируется. Мы полагаем, что эта одна из главных причин, почему за 12 лет только около 2/3 субъектов имеют этот институт, а не отсутствие денег и дотационный бюджет.

Что касается правовой составляющей, то по нашему мнению статья 5-я является неконституционной.

Согласно ч.1 ст. 76 Конституции Российской Федерации, конституционные законы принимаются исключительно по предметам ведения Российской Федерации. Очевидно, что в данном случае предметом регулирования является предмет совместного ведения, так как ч.1 п. «б» ст. 72 «защиту прав и свобод человека и гражданина» относит к совместному ведению. В ведении Российской Федерации, в соответствии с п. «в» ст. 71 находится «регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина».

Вне всякого сомнения, статья 5-я является вмешательством в конституционное разграничение предметов ведения, кроме того, если следовать конструкции закона, то она выглядит инородным телом в нем.

К сожалению, на этом проблемы установления правового статуса регионального института Уполномоченного по правам человека не заканчиваются.

Частью 1 ст. 77 определено, что система органов государственной власти субъектами Российской Федерации устанавливается самостоятельно. Но, как известно, институт Уполномоченного по правам человека не является органом власти, поскольку в том виде, каком он сейчас представлен на федеральном и региональном уровнях, он независим и неподотчетен им[16].

Возникают сомнения и в отношении организационного статуса института Уполномоченного по правам человека в виде государственного органа. Анализ Конституции России позволяет сделать вывод, что понятие «государственный орган» шире, чем «орган государственной власти», поскольку в ней содержится ст. 129, касающееся единственного государственного органа – прокуратуры Российской Федерации. Все остальные – органы государственной власти, входят в известную нам «триаду» разделения властей: исполнительную, законодательную и судебную. Однако, все они, включая и прокуратуру, наделены властно-распорядительными правомочиями: могут издавать распоряжения, обязательные для исполнения другими органами и лицами, создавать подчиненные органы, иметь аппарат принуждения и другое.

Уполномоченный по правам человека таких полномочий не имеет. Более того, региональный институт, будучи государственным органом, ниже по своей иерархии федерального государственного органа. С точки зрения управления, он, априори, не вправе требовать отчета с вышестоящего органа, если этого не предусмотрено законодательством.

В данной статье не является предметом исследования вопрос организационного статуса института, но необходимо иметь в виду, что он тесно связан с правовым статусом. На практике, функции Уполномоченного по правам человека сводятся к выполнению задач, как специализированного института, действующего в сфере прав человека, а также как руководителя государственного органа со всеми вытекающими из этого последствиями.

Тенденции в закреплении правового статуса института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации

За все время существования института на федеральном уровне так и не была сформулирована политика в отношении него. Предпринимаемые попытки региональными Уполномоченными по правам человека получить ответ на этот вопрос у руководства страны пока не увенчались успехом. Федеральный центр по-прежнему своим молчанием подтверждает ранее сформулированную позицию, что региональные институты – это сугубо дело самих регионов.

Сообщество Уполномоченных по правам человека, объединившись в неформальную организацию в виде «Координационного Совета Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, Уполномоченных по правам человека в субъектах Российской Федерации» пока также не активно участвует в этом процессе. Единственным достижением можно назвать внутреннюю дискуссию по вопросу создания так называемой «вертикали» во взаимоотношениях институтов федерального и региональных Уполномоченных по правам человека.

Инициатором такого подхода является ныне действующий Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Лукин В.П. и сотрудники его аппарата, которые периодически предпринимают попытки внести изменения в статью 5-ю конституционного закона с целью получения возможности влиять на назначение региональных Уполномоченных по правам человека и получения отдельных распорядительных функций как вышестоящей организации. Это устремление поддерживают отдельные региональные Уполномоченные по правам человека, притом, что подавляющее большинство высказывается против[17]. С резкой критикой по этому поводу выступили коллеги из Европейского института Омбудсмана[18]. Не нашлось поддержки и в Государственной Думе[19]. По-прежнему не желают иметь назначенца из Москвы за свои деньги и регионы, отвергая подобные законодательные инициативы в рамках разграничения предметов ведения.

Как правило, «вбросы» такой идеи делаются без широкого обсуждения с оппонентами. Причем не берется во внимание правовая сторона вопроса. Думается, что за всем этим стоит не борьба идей, а личные интересы сторонников создания «министерства по правам человека».

Альтернативой «вертикали» является идея разработки концепции развития института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и её закрепление в рамочном федеральном законе «Об Уполномоченном по правам человека в субъекте Российской Федерации», а также внесение изменений в федеральный конституционный закон № 1-ФКЗ и федеральные законы, прежде всего: УПК РФ, ГПК РФ, КоАП РФ и некоторые другие. На наш взгляд только таким путем можно создать единую систему обеспечения гарантий прав человека и их защиту в Российской Федерации.

Образовавшаяся «вялотекучесть» вовсе не означает, что не происходит каких-либо законодательных попыток определить правовой статус института. Причем осуществляется это как на уровне Российской Федерации, так и её субъектов. Продиктовано это чисто практикой.

Прежде всего, институт «видят» в осуществлении контроля за соблюдением прав человека в системе органов исполняющих наказания, а также МВД РФ. Региональные Уполномоченные по правам человека давно и успешно взаимодействуют с «силовыми» ведомствами. На практике они выполняют функцию специализированного уполномоченного по делам правоохранительных органов. Этот аргумент подтверждается и обращениями, поступающими к региональным Уполномоченным по правам человека: как минимум треть из них касаются этих структур и ведомств.

Законодательной основой для сотрудничества являются:

а) Закон Российской Федерации от 21.07.1993 г. № 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовное наказание в виде лишения свободы» (ст. 38) [20];

б) Закон Российской Федерации от 15.07.1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (ст. 21) [21];

в) Закон Российской Федерации от 8.01.1997 г. № 1-ФЗ «Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации» (ст. ст. 24,91) [22];

г) Закон Российской Федерации от 10.06.2008 г. N 76-ФЗ «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания» (ст.ст. 3, 10 ч.8, 15 ч.4 и ч.5) [23].

На уровне субъектов Российской Федерации идет активный процесс по изменению и внесению дополнений в уже действующее законодательство, регламентирующее деятельность института Уполномоченного по правам человека и его статус. Продиктовано это многими обстоятельствами, среди которых: устаревание ранее действующих норм, приведение регионального законодательства в соответствие с федеральным, совершенствование законодательства, «подстраивание» закона под планируемых кандидатов на должность Уполномоченного по правам человека, преследование личных целей уже действующими Уполномоченными по правам человека и другое.

Можно уже констатировать, что на сегодняшний день единообразие регионального законодательства утрачено. Однако это вовсе не означает, что проблемы организационного и правового статуса института не беспокоят региональных законодателей. В итоге появляются неоднозначные законодательные решения и конструкции.

Пробелы права порой восполняются подменой понятий, как это произошло во многих субъектах Российской Федерации, где действуют Уполномоченные по правам человека, в связи с принятием закона Российской Федерации от 02 мая 2006 г. № 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» [24]. Его нормы были просто келейно инсталлированы в действующий закон об Уполномоченном по правам человека, либо предприняты попытки это сделать[25].

Не все складывается просто и в части организации деятельности самого государственного органа, каким является институт Уполномоченного по правам человека. Например, в Краснодарском крае таким государственным органом является Уполномоченный по правам человека в Краснодарском крае и его аппарат. Такая конструкция понадобилась, чтобы совместить аппарат, зарегистрированного как юридическое лицо, и Уполномоченного по правам человека, который, кроме выполнения специальных задач, к тому же руководит им по закону. А далее еще сложнее. Этот государственный орган не вкладывается в общую схему, соответственно возникли проблемы с определением статуса сотрудников аппарата, как лиц замещающих должности государственной гражданской службы, выплат заработной платы, финансирования деятельности и прочее.

Выход был найден только спустя три года, введением в региональное законодательство понятия «иные государственные органы». Согласно закону Краснодарского края от 31.05.2005 г. № 870-КЗ «О государственной гражданской службе Краснодарского края[26]» к иным государственным органам Краснодарского края относятся: избирательная комиссия Краснодарского края, Контрольно-счетная палата Краснодарского края, Уполномоченный по правам человека в Краснодарском крае и его аппарат, Уполномоченный по правам ребенка в Краснодарском крае и его аппарат (ст. 1).

Заключая данную статью, хотелось бы еще раз подчеркнуть о необходимости выработки концептуальных подходов в развитии института Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. Безусловно, необходимы единые стандарты и унификация законодательства, а также критерии оценки его деятельности.

Этому могло бы способствовать само сообщество Уполномоченных по правам человека, но, к сожалению, этого не происходит в силу многих причин. Наверно в такой ситуации было бы правильным, если бы объединение и координацию такой работы взял на себя Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации.

А пока остается одно, дождаться, когда «спустят директиву сверху», как это у нас принято, и что из этого получится.

_____________________________________________________________

Сведения об авторе:

Козлов Владимир Николаевич, заместитель Уполномоченного по правам человека в Краснодарском крае, д.г.с. Краснодарск. края 1 кл.

г. Краснодар

06 сентября 2010 года

1. На 1 июня 2011 г. в субъектах Российской Федерации действовало 63 института Уполномоченного по правам человека. – Прим. автора.

2. Постановление ВС РСФСР от 22 ноября 1991 г. N 1920-I «О Декларации прав и свобод человека и гражданина». Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации от 26.12.1991 г., № 52, ст. 1865.

3. Закон РФ от 21 апреля 1992 г. N 2708-I «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Российской Советской Федеративной Социалистической Республики» (прекратил действие). Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации от 21 мая 1992 г., № 20, ст. 1084.

4. Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.). «Российская газета» от 25 декабря 1993 г. N 237.

5. Цымбалова Н.А. История учреждения института омбудсмана в России. В кн.: Комиссии и уполномоченные по правам человека: опыт российских регионов. – СПб., 2002. –С. 105-114.

6. Собрание законодательства РФ», 03.03.1997, N 9, ст. 1011, «Российская газета», N 43-44, 04.03.1997.

7. Миронов О.О. очерки государственного правозащитника. М.: Изд-во СГУ, 2009. – С. 128.

8. Указ Президента Российской Федерации «О мерах по обеспечению конституциолнных функций Уполномоченного по правам человека» от 04.08.1994 № 1587 // Российская газета № 150. 09.08.1994.

9. Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации от 6 февраля 1992 г., N 6, ст. 243; «Российская газета» от 6 февраля 1992 г.

10. Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации от 12 августа 1993 г., N 32, ст.1227.

11. См., например, в кн.: Развитие института Уполномоченного по правам человека в Российских регионах. Том 1. Петербургский омбудсман. Том 2. Региональный омбудсман. / Под редакцией А.Ю. Сунгурова. Приложение к журналу «Северная пальмира». – СПб., 1999.

12. Сунгуров А.Ю. Институт Омбудсмана: эволюция традиций и современная практика (опыт сравнительного анализа). СПб.: Норма, 2005. – С. 146-148.

13. Сунгуров А.Ю. Институт Омбудсмана: эволюция традиций и современная практика (опыт сравнительного анализа). СПб.: Норма, 2005. – С. 146-148.

14. Там же.

15. Миронов О.О. очерки государственного правозащитника. М.: Изд-во СГУ, 2009. – С. 167.

16. См. например, ч.3 ст.1 Закона Краснодарского края от 26.06.2002 г. № 498-КЗ «Об Уполномоченном по правам ребенка в Краснодарском крае»/ «Кубанские новости», N 132-133, 06.07.2002.

17. Козицкий А.Г., Козлов В.Н. В поисках концепции развития: сочинские встречи уполномоченных по правам человека в России/ Вторая сочинская встреча уполномоченных по правам человека в России, 14-16 сентября 2005 года. – В кн.: Институт Уполномоченного по правам человека на Кубани: эволюция развития. Библиотека Уполномоченного по правам человека в Краснодарском крае: серия «Концепция развития». – Краснодар: Вольная Н.Н., 2007. – С. 203.

18. См., например, доклад профессора Вальтера Халлера в Инсбруке на внеочередном Общем собрании Европейского института Омбудсмана 01 апреля 2006 года. Иерархическая структура учреждений омбудсмена?/Веб-сайт: htth:// www.tirol.com/eio.

19. См. материалы «круглого стола» на тему «Конституция Российской Федерации как правовая основа развития общества и государства», прошедшего в комитете Государственной Думы по конституционному законодательству и государственному строительству под началом его председателя Плигина В.Н. «Правовой фундамент» надо укреплять/ Журнал «Российская федерация сегодня». – Декабрь 2008. — № 23. — С. 37.

20. Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации от 19 августа 1993 г., N 33, ст.1316.

21. Собрание законодательства Российской Федерации от 17 июля 1995 г., № 29, ст. 2759; «Российская газета» от 16 января 1997 г. № 9.

22. Собрание законодательства Российской Федерации от 13 января 1997 г., № 2, ст. 198; «Российская газета» от 20 июля 1995 г.

23. Собрание законодательства Российской Федерации от 16 июня 2008 г., N 24 ст. 2789; «Парламентская газета» от 19 июня 2008 г. N 39-40; «Российская газета» от 18 июня 2008 г., N 128.

24. Собрание законодательства Российской Федерации от 08 мая 2006 г., № 19 ст. 2060; «Парламентская газета» от 11 мая 2006 г. N 70-71; «Российская газета» от 5 мая 2006 г., N 95.

25. Козлов В.Н. Особый порядок рассмотрения жалоб как принцип деятельности института Уполномоченного по правам человека в России: проблема законодательной реализации и судебная практика// Право и правосудие: теория, история, практика: Сборник статей (по материалам международной научно-практической конференции 18 мая 2009 года). В 3-х томах. Том 1. Краснодар, 2009. – С. 197.

26. Информационный бюллетень Законодательного Собрания Краснодарского края, N 30 (101) от 27 июня 2005 г., стр. 38; газета «Кубанские новости», N 80 от 04 июня 2005 г.