Ирина Черкасова.

Уполномоченный по правам ребенка в Ростовской области Ирина Черкасова до того как стать главным защитником прав детей, более десяти лет занимала должность старшего прокурора отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних прокуратуры Ростовской области. Именно в те годы должность прокурора области занимал Анатолий Харьковский, который в настоящее время является Уполномоченным по правам человека в Ростовской области

Институт детского омбудсмена, как и Уполномоченного по правам человека, располагается в областном центре по адресу: проспект имени Михаила Нагибина, 31Б.

Разговор с Ириной Александровной стал своеобразным продолжением беседы с Анатолием Харьковским о месте института омбудсмена Ростовской области в системе общественных отношений.

Ирина Черкасова на приеме у Губернатора Ростовской области В.Ю. Голубева

Вход в здание института Уполномоченного по правам человека в Ростовской области, где также находится рабочее место Уполномоченного по правам ребенка.

Депутаты утверждают Ирину Черкасову на должность детского омбудсмена на второй пятилетний срок.

Депутаты профильного комитета за ее переназначение.

— Ирина Александровна, что повлияло на появление института детского омбудсмена.

— Сегодня в стране действуют несколько государственных структур, которые защищают детство и материнство. Появление  института Уполномоченного по правам человека в России способствовало развитию института Уполномоченного по правам ребенка в стране. Практика показывает, что такой институт в регионе был нужен. В частности, хотя бы для того, чтобы посмотреть на существующие проблемы детей и деятельность других государственных институтов новым независимым взглядом или со стороны, чтобы способствовать улучшению работы по защите прав детей.

— Какую роль в этой системе должен выполнять Уполномоченный по правам ребенка?

— Он должен выполнять роль контролера для выявления проблемных зон в системе. Такую идею выдвинул Павел Астахов, который, надо отдать ему должное, после вступления в должность Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка в 2009 году, стал требовать, чтобы этот институт был учреждён во всех субъектах. Для этой цели его так называемым «детским спецназом» (специалистами в области прав детей) были осуществлены проверки детских учреждений, интернатов, которые показали, что такой институт как Уполномоченный по правам ребенка должен быть во всех регионах. Наш институт призван объединить в одно целое все структуры, занимающиеся защитой прав и интересов детей.

— В чем заключается задача Уполномоченного по правам детей в Ростовской области?

— Она состоит в том, чтобы независимым взглядом видеть существующие проблемы, препятствующие развитию ребенка и говорить о них во всеуслышание. В нашем регионе, как и во всей стране созданы правовые механизмы, которые должны способствовать развитию ребенка, защищать его права от всякого рода ущемлений. У Уполномоченного, как известно, нет властных полномочий. Его власть — не молчать, требовать, обращаться. Подстегивать других к защите прав ребенка. Для этого у нас есть право изучать проблему, видеть нарушения своими глазами, чтобы обоснованно говорить о них устно или посредством своих обращений в компетентные органы.

— Что главнее для Уполномоченного по правам ребенка: проблема конкретного ребенка, изложенного его представителями (родителями или опекунами) или системные проблемы, затрагивающие интересы конкретной социальной группы?

— Обе важны. Через проблему одного ребенка мы получаем доступ в его семью. А через группу детей – выявляются системные проблемы, на которые можно посмотреть с другой стороны.

— Вы уже шесть лет являетесь Уполномоченным по правам ребенка в Ростовской области. В прошлом году Вас избрали на второй пятилетний срок. Как происходило ваше вхождение в проблему защиты прав человека в этой должности?

— Проблемами защиты прав детей я занималась много лет, будучи работником прокуратуры. Поэтому для меня все было понятно. У Уполномоченного по правам ребенка своя специфика. Самое главное, задачи и функции, которые должен выполнять Уполномоченный, детально прописаны в областном законе о нем, поэтому ни у кого они не вызывало сомнения, чем он должен заниматься. Кроме того, есть федеральный закон о рассмотрении обращений, которое также распространяется на Уполномоченного по правам ребенка. А поскольку мы независимы и смотрим на проблему детей со стороны, в отличие от других государственных органов в силу определенных обстоятельств, даже, наоборот, какие-то критичные вопросы, которые не всегда решаются ведомствами по объяснимым причинам (говорю без упреков), тогда независимый взгляд Уполномоченного, как никогда кстати. Это также способствует усилению его авторитета, как среди граждан, так и должностных лиц.

— Я не раз слышал от ваших коллег о нехватке у института властных полномочий. Вы тоже так считаете?

— Я не отношусь, наверное, к их числу. Прелесть нашего института заключается именно в том, что он независим и может способствовать решению возникающих проблем с помощью авторитета Уполномоченного. Мы ни с кем не связаны какими-либо обязательствами. Не можем входить ни в какие организации и структуры, что делает нас неуязвимыми. По этой причине я не вхожу даже в никакие общественные структуры, куда меня приглашают некоммерческие общественные организации. Я преклоняюсь перед ними, могу их выслушать, поддержать в чем то, но входить в их состав в любой форме – не могу.

— Как Вы относитесь к разного рода профилактикам связанным с предупреждением нарушений прав ребенка?

— К профилактикам я отношусь хорошо, но ими должен заниматься не Уполномоченный, а соответствующие структуры, наделенные соответствующими обязанностями. Для этого у нас есть полиция, комиссии по несовершеннолетним, опека, образование, социальная защита. Уполномоченный не должен подменять их ни в какой форме. Моя задача посмотреть на их работу со стороны и высказать свое мнение. Этот, если хотите, контрольный орган помогает еще раз посмотреть на проблему и понять, что делается не так. А это не менее важно.

— Получается, что задача Уполномоченного заключается в том, чтобы покритиковать?

— Отнюдь, нет. Задача Уполномоченного заключается в том числе в том, чтобы выискивать и отмечать позитив. Сегодня, например, изменилась ситуация с дошкольными образовательными учреждениями. Пять лет назад жалоб по этому поводу было на порядок больше. Сейчас они встречаются все меньше и меньше. А ведь это результат нашей с общественниками совместной работы. То, что у нас произошли коренные изменения с дошкольными учреждениями, с интернатами, инклюзивным образованием, это заслуга правозащитников совместно с Уполномоченным. Мы всколыхнули этот вопрос. В итоге — эта проблема дошла до федеральных властей, их стали обсуждать и появился результат. За достаточно короткое время было построено много дошкольных образовательных учреждений. Об этом я пишу в своем ежегодном докладе.

—  Можно сказать, что Ваш доклад является своеобразной летописью проблем детей?

— По докладам Уполномоченного можно увидеть динамику решения актуальных проблем. Благодаря нашим действиям растет число обращений, что я воспринимаю, как проявление уважения к нашей деятельности. Очень много благодарственных писем. Люди пишут, выражают благодарность за помощь. Большое место в нашей деятельности стала занимать медиация. Нам удается воссоединить семьи. Для этого применяются методы убеждения. Я считаю большим делом, что есть такой механизм, с помощью которого удается примерить родителей в несудебном порядке. Благодаря этому, удается защитить детей от пагубного конфликта между родителями. Недавно поймала себя на мысли о том, что Уполномоченный по правам ребенка иногда выполняет роль так называемой «жилетки». Женщине иногда хочется просто выплакаться, чтобы избавиться от негативных и терзающих ее душу эмоций. И она приходит к нам за душевной поддержкой, чтобы почувствовать силу.

Мы помогаем им правильно излагать свои исковые требования. Например, неумение правильно изложить суть своих правовых требований приводит к тому, что суды выносят противоречивые решения. Заявитель приходит к нам, просит помочь подготовить документы для своей защиты в суде. Но на суд мы повлиять не можем. Начинаем искать, запрашивать других, ищем вновь открывшиеся обстоятельства. Ищем возможность восстановить пропущенный срок. И вдруг видишь, как у женщины загораются глаза. Она начинает улыбаться. У нее появляется мотивация для более уверенной защиты своих прав.

— Органы власти обращаются к Уполномоченному за советом, рекомендацией?

— Они обращаются за разъяснениями по вопросам прав и свобод человека. Точнее за альтернативным мнением. Участвуя и выступая в разного рода мероприятиях: комиссиях, заседаниях государственных органов, научных конференциях, мы, по сути дела, даем оценку их деятельности. С нами сотрудничают правоохранительные органы, которые заинтересованы получать независимую оценку своей деятельности института Уполномоченного. Для них, как и для нас, это очень важно. Независимое мнение не дает им возможность замыкаться в своей профессиональной среде, которая часто не пускает их выйти за пределы установленных внутрикорпоративных категорий даже в мыслях. С этой точки зрения мы расширяем эти границы.

— Получается, что люди обращаются к Вам по любым вопросам.

— Вплоть до того, как привезти картошку и провести ремонт в доме (смеется). На самом деле, люди обращаются не за этим, а из-за того, что их обидели. Например, женщина пришла в строительный магазин, а у них нет работников, которые могли бы до машины донести тяжелые вещи. Вроде мелочи, но людей это раздражает, и они вынуждены искать защиту своих прав у нас. Что делать? Приходится объяснить…

— И не только по поводу детей, но и мам.

— А это взаимосвязано. Обидели ребенка – обидели маму. Ребенок в семье и вся сфера взаимоотношений в семье попадает в поле нашего зрения. Алиментные вопросы, например. Мы сейчас ведем разговор по поводу повышения алиментных обязанностей отцов. Мужчины часто обижаются, когда речь идет о них в вопросе алиментов. Но статистика показывает, что эта цифра составляет один к десяти. Отцы в десять раз чаще не выполняют своих алиментных обязательств. Неплательщики алиментов чаще скрывают свои доходы, чтобы не платить. Вот и разъясняем мамам как действовать в таких случаях. Иногда встречаемся с папами и убеждаем их в том, что они обязаны помогать своим детям. Дети же не виноваты, что у их родителей не сложилась совместная жизнь.

— Вы независимы также от Уполномоченного по правам человека?

— Мы действуем в рамках закона об Уполномоченном по правам человека в Ростовской области. В нем есть специальная глава, которая регламентирует избрание и деятельность Уполномоченного по правам детей. Но вся наша деятельность осуществляется в рамках аппарата Уполномоченного по правам человека. Он нас обеспечивает необходимой для нашей работы компьютерной техникой, бумагой и прочей офисной техникой.

— Такая форма работы Вас как Уполномоченного устраивает? 

— Устраивает. Мало того, мы взаимодействуем по многим вопросам. Советуемся друг с другом. С учетом того, что многие наши вопросы пересекаются. Вот семья, права которой нарушены. Как разделить родителей и детей и определить чьи права нарушены. Поэтому, если к нему обращаются по вопросам нарушения прав детей и материнства, то он направляет их мне. Некоторые вопросы, которые поступают ко мне, но явно входят в компетенцию Уполномоченного по правам человека, я их отправляю Анатолию Ивановичу.

У нас был случай, когда права ребенка нарушалась осужденным.

— Каким образом?

— Папа, который отбывает наказание в местах лишения свободы через своих дружков воздействовал на маму. Тогда я вынуждена была обратиться к Уполномоченному по правам человека, чтобы он провел разъяснительную работу с этим осужденным. Таким образом вопрос был решен.

В некоторых случаях у Уполномоченного по правам человека больше полномочий для обращения в официальные структуры и положительного решения вопросов. Его деятельность более регламентирована федеральным законом.

— Хочу заметить, что в некоторых субъектах Уполномоченные практически не контактируют.

— Я считаю, что это недопустимо. Мы дополняем друг друга. Нам делить нечего. Наша деятельность должна быть направлена на то, что любому жителю в наших регионах: маленькому и большому, жилось хорошо, и их права не были нарушены.

Если где-то не хватает сил и компетенции, то лучше попросить помощи у своего коллеги.

— У старшего товарища?

— Как угодно. Мы уже обсуждали с Анатолием Ивановичем этот вопрос и сошлись во мнении о том, что специализация нужна, но добиться успеха можно лишь благодаря совместным действиям. Взаимодействуя, мы можем экономить свое время. Например, он едет в следственный изолятор, а я в это время занимаюсь проблемами малоимущей семьи, которая не может платить за коммунальные услуги. Он вернется, поделится со мной информацией. А я расскажу ему о решении других проблем. Так же лучше? Многие проблемы они делимы между уполномоченными. Я планирую свою работу, пишу самостоятельно свой доклад, свои заключения. Но с точки зрения экономии средств и улучшения эффективности работы такое взаимодействие, как у нас, я считаю лучшим. Я всегда с удовольствием советуюсь с Анатолием Ивановичем, который в силу своей профессиональной подготовки и опыта не раз мне давал важные советы.

— Это сложилось с тех пор, как вы вместе работали в областной прокуратуре?

— И тогда, и сейчас. Иногда поступают такие сложные вопросы, что для их решения нужен совет компетентного человека. Как говорится, «одна голова хороша, но две лучше». Почему нет, цель то-одна. Независимость нужна, конечно, чтобы не повлиять друг на друга, но аппарат, это вопрос экономики.

— Есть регионы, где единый аппарат трех уполномоченных, в том числе по защите прав предпринимателей.

— Я знаю. Во многих случаях уполномоченные действуют совместно или раздельно, потому что так сложилась практика. Может быть и можно что-то изменить, но это должны решать другие органы власти. Тем не менее, я считаю, что работать раздельно могут позволить себе богатые регионы, у которых бюджет позволяет. В других случаях, это, мне так кажется, нерационально.

— Если посмотреть на количество обращений, их формы и содержание, то как выглядит ситуация?

— Пропорция сохраняется, но растет число жалоб. Это связано с тем, что институт стал узнаваем в обществе. Он приобрел авторитет, о чем я уже упомянула. Этому способствуют СМИ, люди друг другу передают, «сарафанное радио» работает. Это приводит к увеличению числа обращений. На это влияют, безусловно, и процессы, которые происходят в экономике.

— По каким нарушениям больше всего граждане обращаются к Уполномоченному по правам ребенка в Ростовской области?

— Более 50 процентов обращений связано с семейными отношениями. Это воспитание детей, брачные отношения, конфликты между родителями, недовольство судебными решениями по всем этим вопросам.

Второй блок вопросов — вопросы, которые вызывают социальное напряжение – это алиментные отношения. Много обращений, связанных с участниками образовательного процесса. Они касаются не права на образование или образовательного процесса, а поведения отдельных генеративных учеников, которые создают определенный дискомфорт для других.

— Как решаются такие вопросы?

— Путем разъяснения. Мы, естественно, в каждом случае не можем перевести в другой класс или школу ученика, поведение которого не соответствует общепринятым нормам и правилам. В некоторых случаях приходится вести разъяснительную беседу с родителями. Нам приходится изучать, все ли сделано школой для решения конфликтных ситуаций. Сейчас во всех школах мы вводим институт уполномоченного по правам участников образовательного процесса. Дети учатся основам медиации. Развитием этого института занимается практикующий адвокат при поддержке Уполномоченного по правам ребенка в Ростовской области.

— Есть детские проблемы, которые с годами потеряли свою актуальность?

— Значительно меньше стало число обращений, связанных с обустройством детей в дошкольные образовательные учреждения. При этом изменилось не только количество, но и содержание. Например, если раньше писали помогите устроить ребенка в детский садик, то сейчас жалобы связаны с очередностью. Сейчас на территории области регулярно вводятся детские садики.

— В некоторых регионах существует проблема концентрации информации по проблемам детей. Разные структуры, уполномоченные заниматься сбором информации о состоянии детей не охотно делятся между собой собранной информацией. У вас есть такая проблема?

— Как прокурорский работник, а прокурорские работники бывшими не бывают, так как они после отставки остаются со своими регалиями, могу сказать, что вся информация стекается в комиссию по делам несовершеннолетних при исполнительном органе субъектов. Поэтому, если кто-то не предоставляет имеющуюся у них информацию, значит прокуратура не осуществляет необходимого надзора. А для этого есть Уполномоченный по правам ребенка, который должен заявить об этом.

— Спасибо за беседу.